Неисправимый непоседа. В.А. Барановский

Родословная спецпоселка

Родился и вырос в спецпо­селке ТЭЦ, располагавшемся между УВЗ и НТМЗ, в среде вы­сланных крестьян-кулаков, ка­заков.

- Отца не обошли репрес­сии, за что - так до конца дней своих и не понял. В 1940-м ос­вободился, женился, за полто­ра месяца до войны родился я, затем сестра Вера и брат Женя (ушли рано). До сих пор в памя­ти голодное детство: чтобы хле­ба казалось больше, крошили в карман и потом ели по крош­ке. Налегали на макуху – прес­сованные отруби, жесткие, как столешница. Подкармливали нас дружные бездетные соседи!

Я был очень привязан к ма­тери и соседке - библиотекарю клуба, которая во время эваку­ации из блокадного Ленинграда непостижимым образом вывез­ла целую библиотеку, в которой были представлены издания 1900-1940 годов. Это богатство она потом завещала мне, как за­пойному читателю.

Мама - Лидия, в девичестве Непомнящая, дочь служащего одесского пароходства, по до­роге в ссылку осталась круглой сиротой. Ей повезло – 12-лет­нюю смышленую девчонку взя­ли на воспитание партработни­ки, интеллигентные люди, дав­шие ей образование. Их потом тоже осудили. Мама была му­зыкальной, очень хорошо пела и писала стихи до глубокой ста­рости. Всю жизнь проработала станочницей, мастером на де­ревообрабатывающем заводе.

С 6-го класса денег я зараба­тывал больше, чем мать - играл в духовом оркестре при ДК име­ни НКВД. Занимались там вме­сте с незабвенным другом Ве­ней Сопиным – он стал извест­ным журналистом в Перми.

Сержант принял роды

После отъезда на Украину, скитаний по родственникам се­мье снова дали жилье в поселке ТЭЦ. Окончив школу, направил­ся было в Омский автодорож­ный, но по пути дружок-баламут завлек в Курганский сельскохо­зяйственный. Осенью 1958-го Виталий участвовал в спасе­нии урожая зерна в совхозе под Барнаулом, награжден меда­лью «За освоение целинных зе­мель». Но в институте не задер­жался. С трудом устроили его в учебно-производственные ма­стерские при УВЗ, после окон­чания которых работал электри­ком в цехе 110.

- Помню, дополняли друг дру­га в паре с опытным коллегой Барминым: я неплохо в схемах разбирался, а у него, в отличие от меня, руки были золотыми.

Призвали в армию - служил в транспортной авиации под Свердловском, где тогда об­разовывались новые ракетные войска. Замполитом у нас был удивительный человек Вла­димир Потапов – фронтовик, трижды раненый, потерявший на войне всю семью. Заботился о нас, как о детях, многих ребят определил в жизни, а меня при­влек к общественной деятель­ности: избрали секретарем комсомольской организации.

Позже окончил офицерские курсы. Здесь 21-летнего кур­санта ждало испытание. У би­блиотекаря Людмилы Сергиен­ко в автокатастрофе погиб муж. Ему и сослуживцу определили сопроводить вдову офицера на кордон к деду-леснику.

- Женщина была на девятом месяце, добирались в эти глу­хие места 10 часов автобусом, потом «кукушкой». Оставался 10-километровый пеший пере­ход, санки легко скользили по февральскому снегу. У Людми­лы неожиданно начались схват­ки, а мой ушлый товарищ сбе­жал обратно на станцию, якобы за врачом. Кое-как через лес дотащились до избы. Муже­ственная женщина, периоди­чески теряя сознание, инструк­тировала, что делать – топить печь, греть воду. Я старательно выполнял обязанности санитар­ки. Самое страшное - пришлось перекусывать зубами пуповину. Мальчика молодая мать (моя ровесница) назвала Эдуардом.

Учеба и учения, учительство и завод

Школьная юность, армия, институт – это время Виталий Алексеевич чтит особо, как са­мые чистые и счастливые годы, когда влюблялся и дружил без­оглядно.

Не пройдя по конкурсу в мо­сковский институт иностранных языков, автоматом поступил в тагильский пединститут на фил­фак. Там наш герой опять горел и зажигал, но уже на профсоюз­ной стезе.

- В областном совете профсоюза назначили меня выступить на президиуме ЦК профсоюза, где я красочно рас­сказал о бытовых проблемах тагильских студентов, живших в условиях, далеких от нормальных. Рек­тор Михаил Матвеевич Кожевников, ис­тинный педагог, даже не выговорил за такую вольность, а партком устроил головомойку. Ведь место на Малой Кушве под строитель­ство учебных корпусов уже отвели, правда, общежитие в проекте оставалось под вопро­сом. Поддержала меня тогда заведующая ка­федрой литературы Маргарита Васильевна Ушакова, отметив, что она не знает, как надо наказывать члена партии за са­мостоятельность, но после его выступления в министерстве, наконец, обратят внимание на истинное положение дел. Так и вышло. Уже через две недели институту выделили финансы, но главное - фонды на строи­тельство общежития.

На следующем партсобра­нии студента уже хвалили, и че­рез год жилье для студентов по­строили. Профсоюзный вожак, кстати, позже поселился там же, став преподавателем исто­рии партии, обзаведясь семьей. А еще он окончил журфак. Ска­зано же, «скаженный»! Работал в школах – в Северном поселке, в Лае, о которой остались самые светлые воспоминания.

С кафедры литературы пе­решел на кафедру «Истории КПСС», стал редактором институтской газеты «Учи­тель», начал готовить дис­сертацию. К слову, попу­лярную среди студентов газету в 1968-м закрыли по причине доселе неизвест­ной.

Капитанские погоны смени­лись на майорские после следу­ющего этапа - переподготовки в украинском городе Котовске.

- Вернулся в институт, пре­подавал, параллельно работал слесарем на КРЗ, ассистент по­лучал всего 105 рублей, через пять лет «светило» стать стар­шим преподавателем с зарпла­той 145 рублей. Научился спать стоя - какой покой в студенче­ском общежитии?

Партийный работник и скандальный редактор

Квартиру выделили в конце 1972-го, работал инструктором Ленинского райкома. Звали пе­дагога в номенклатуру и рань­ше, предлагая «избавиться от бедности и тесноты». Тогда он на это не решился, заметив, что бедность и теснота – его стихия, он в ней с рождения.

- Период конца семидесятых – время интеллигентных отно­шений внутри партийных струк­тур. В большинстве там ока­зывались люди образованные, порядочные, с глубокими зна­ниями производства. В полной мере это относилось к первым моим наставникам - секретарю райкома Геннадию Азанову и завотделом пропаганды Кларе Сосновских.

После райкома работал за­местителем редактора «Тагиль­ского металлурга». При Василии Михайловиче Русакове это была самая сильная газета мини­стерства черной металлургии, настоящее рабочее издание, у каждого корреспондента была группа рабкоров. Вагонский «Машиностроитель» тоже был хорош, но более интеллигентен - под стать редактору Виталию Костромину.

К сожалению, взаимоотно­шения редактора и его зама не сложились, и Барановский ушел на редакторство в многотиражку ВМЗ «Рабочий».

- Работалось легко, коллек­тив был дружным. Но опять не сложилось. Завод был секрет­ный. Как-то пришел в редакцию молодой инженер и сообщил, что секретность исполняется формально: «Комсомольский прожектор» обнаружил в пру­ду секретные детали, причем несколько партий. Я пообещал ребятам поддержку. Поставил в известность парторга. Но это был человек-праздник, который никак не отреагировал на ин­формацию. Мы начали публи­ковать материалы.

Проходит месяц, вызывает директор завода - оказывается, ему позвонили из министер­ства. Признал, что виновата не редакция, но велел расследо­вание прекратить. Я - на дыбы. Получил «строгача», скандал до­шел до райкома, досталось обе­им сторонам. Ушел, вернулся в райком, скоро перешел в гор­ком, в отдел пропаганды. Рабо­тал много, с самоотдачей, с интересом, общался с та­лантливейшими людьми.

Школа милиции

В 1981-м в городе созда­вали школу милиции, май­ор Барановский возглавил в специальном учреждении цикл общественных дисци­плин. Работалось тяжело: дежурства, круглые сутки - в школе. Будучи педагогом благородной «макаренков­ской» закваски, он не раз вступался за ребят и не од­ного отличного офицера со­хранил для страны. Только вот на пользу отношениям с руководством это не шло, но они никогда не были для него приоритетом.

И вообще, полковник Ба­рановский вроде как стес­няется звания, полученного после кавказской команди­ровки.

- Какой я полковник? Ли­повый. Военной карьеры не сделал – не прошел по здоро­вью, очкарик с юности. Жалею об одном: так и не определился в жизни профессионально.

Рассказ о командировке в Армению

…В Ереванском аэропорту встречали хлебом-солью – бла­годарили за защиту родных в Кировабаде. Один курс разме­стился в Степанаване в гостини­це на высоте 2300 м, другой – в Калинино. Разделял нас трех­километровый каньон. Уже на второй день приступили к охра­не общественного порядка, на­чали налаживать отношения с местным населением. Но 7 де­кабря пришла беда: землетря­сение страшной силы.

- С коллегой-мо­сквичом были в го­роде, успели выско­чить в разбитое окно рушащегося здания, еще бы секунд сорок - и все. В местных Че­ремушках многоэтаж­ки посыпались, как карточные домики. Минуты через три гне­тущую тишину разорвали кри­ки женщин, бегущих в двух на­правлениях - к школе и детско­му саду… Вскоре узнали, что де­тей успели вывести.

Мы кинулись на базу, к кур­сантам, - гостиницу разрушило, но все целы. И тут же - обратно в город. Нашли где-то два ав­токрана, к приезду профессио­нальных спасателей из-под руин многоэтажек освободили 60 го­рожан. К 12 ночи двумя подраз­делениями курсантов достали более полутысячи человек, но большинство - погибшие.

В горах днем жарко, а ночью минус 15, спали на улице, при­жавшись друг к другу, как уби­тые. Еще три дня работали на завалах и на охране порядка – задерживали мародеров. К тому же, на подножном корме. На третий день удалось найти еще двух девочек. У Жени Падерина из Кургана оказался на редкость острый слух: он услышал голос. Сначала ему не поверили, но он был готов работать один. На­чали убирать обломки, и тоже услышали слабый детский го­лосок. Усталость как рукой сня­ло, через полтора часа достали трехлетнюю малышку, передали медикам. Ее мертвых родителей откопали на следующий день. На четвертый день благодаря Жене из-под завалов достали 14-летнюю Карину. Землетря­сение и ее сделало сиротой, мы подружились, в Новый год при­везли ей с Урала елку, кедровых шишек и много подарков.

Другая журналистика

Дальнейший период жизни Виталия Алексеевича нашему поколению хорошо знаком. Был пресс-секретарем мэра Нико­лая Диденко, редакторствовал в «Горном крае». Снова вернул­ся в администрацию, а в 2004-м завершил чиновничью службу.

Почувствовав полное отсут­ствие тяги к дачно-огородному поприщу, продолжил работать – чуть-чуть в санэпидемслужбе, потом повезло: организовалась газета «Тагильская школа», где редактор был в своей стихии, с удовольствием работал в ин­тересах многотысячной армии учителей и учащихся.

- Иные времена, другая и журналистика. Но, как гово­рится, у всякого портного свой взгляд на искусство. В мое вре­мя к представителям этой про­фессии относились с пиететом, практически свободный доступ был на любое предприятие. Ве­рили газете, напечатано – зна­чит правда. Были, конечно, в этом плане и издержки. Но наша работа солидно смотрелась. О «желтой» прессе слыхом не слы­хивали. И подготовка была фун­даментальной.

Сегодня в различных фили­алах, где учатся бедолаги «за деньги», подготовка востор­га не вызывает. Когда дочь по­ступила на журфак, побывал на лекциях, увидел этих «платных» студентов, в беседе с которыми понял, что большинство из них не знают, зачем сюда поступи­ли - и моя дочь в том числе. На мой взгляд, журналистом лучше быть, когда ты имеешь какую-то профессию и жизненный опыт, гражданскую позицию, наконец, - размышляет Виталий Алексе­евич.

«Тагильский рабочий» начал читать после армии, и с тех пор не было года, чтобы не выписы­вал газету.

Утрата…

Этой весной он потерял жену. Верная спутница обеспечивала ему домашний тыл.

- Гениальная моя жена Люд­мила Павловна умерла из-за своей доброты. Заболела коро­навирусом соседка – она кину­лась на помощь, не смог удер­жать! Заразилась и внезап­но умерла – оторвался тромб. Ошеломленный, чтобы не уто­нуть в горе, сел писать о жене – книга уже готова. В девиче­стве Людмила была Кудасова. Предки ее по отцу одними из первых привезены были Деми­довыми из Черниговской, а по маме (Долгоруковой) - из Сим­бирской губерний.

Раньше Виталий Алексеевич «раскапывал» свою родослов­ную, работа в архивах для него - одно из любимых занятий.

Говорит, что помрет, если ничего не будет делать. Он по-прежнему изо дня в день нама­тывает пешком по пять киломе­тров, каждую неделю ездит на могилу жены. Говорит, что живет «у памяти в плену».

А мы, друзья, помним, что по инициативе Барановско­го родился городской конкурс СМИ «Журналист года». Це­ним ту самую «душевную ще­дрость» с тех пор, как работа­ли под его началом в «Горном крае».

Ирина ПЕТРОВА.

ФОТО ИЗ АРХИВА В.А. БАРАНОВСКОГО.