Разряд, еще разряд

Без пафоса: здесь нет легких случаев. Только тяжелые - ежедневно около 30 жизней спасают в двух отделениях реанимации городской больницы №4. Бывает и больше. Реаниматологи – люди крепкие физически и морально.

Но порой их самих от бед ограждает только работа: позволяет отбросить все сиюминутное, найти себя в медицине, обрести друзей, семью и даже Родину.

Из Луганска - в Тагил. По навигатору

- На Украине в 2014/15 годах медики, как и многие другие специалисты, были обречены на выживание, нищету. Но экономические причины все же вторичны. Мы покинули родные места, где от нас жестко требовали отказаться от русского языка. И самое невозможное, на мой взгляд, отречься от памяти, касающейся Победы советских солдат в Великой Отечественной войне. За несогласие с этим следовало наказание, вплоть до физической расправы. За одну фразу по-русски можно было оказаться в застенках. У нас только-только родилась дочь, сыну нужно было учиться. А в результате вооруженного противостояния на востоке Украины уже гибли тысячи. Обстрелы велись по жилым районам, - Николай Сапронов, заведующий одним из двух подразделений реанимационной службы нижнетагильской больницы №4, именуемой ОРИТ (отделение реанимации и интенсивной терапии по направлению кардиологии) делится с нами подробностями личной трагедии, которая, к счастью, уже позади. - Говорю, как свидетель, от первого лица всем, кто не верит информации – дискриминация русскоговорящих на Украине идет на уровне фашизма. Подвергают преследованиям целые семьи, заберут - и без следа… Как в такой обстановке растить детей? У нас одна историческая память. Родственные связи. Вклад моих предков в Великую Победу во Второй мировой войне я забыть не мог, - такую позицию занял семь лет назад Николай Сапронов. Его поддержала и супруга Анна.

После переезда из Луганска они с двумя детьми остановились в Екатеринбурге на съемной квартире, начали искать работу. Понимали, что придется переобучаться, чтобы соответствовать требованиям квалификации в российских клиниках. Подали документы в Уральскую государственную медакадемию.

А друзья, уже обосновавшиеся в Нижнем Тагиле, звали - здесь есть и работа, и перспективы, и жилье доступнее, чем в столице Урала.

- Приехали в Нижний Тагил попытать счастья. Занесли в навигатор указатель «городская больница». Он и вывел нас прямо к административному комплексу на Балакинской, к больничному городку, - вспоминает Николай Николаевич. – Главный врач Константин Аникин был в тот момент на месте и сразу нас принял. Узнал, что мы медики, согласны повышать квалификацию, и тут же снял все наши казавшиеся нерешаемыми проблемы. Ходатайствовал об устройстве дочки в детский сад. Предоставил ведомственное жилье. Уладил все формальности с документами.

Поручился за нас в медвузе. И последние полгода, до окончательного переезда из Екатеринбурга в Нижний Тагил, я параллельно доучивался и практиковался в своем отделении, не расставаясь с близкими.

Горжусь, что не подвел людей, протянувших мне руку помощи. В 2016 году сдал экзамен в УрГМА с отличием и был прикреплен к «светиле» реанимации Эдуарду Хардину.

Сегодня Сапроновы уже прочно обосновались, Николай перевез сюда с Украины родителей. Анна, поработав в 4-й, перешла на руководящую должность в госпиталь МВД. Николай исполнял обязанности заведующего отделением реанимации, затем возглавил его. И продолжает руководить уже пять лет.

Но до сих пор называет себя учеником другого заведующего – руководителя анестезиологии-реанимации (ОАР), куда госпитализируют пациентов после плановых, экстренных операций, Эдуарда Хардина, а также всего его коллектива.

К слову, такие наставники, как стажист-реаниматолог, практик и философ Хардин, его старший коллега - знаменитый Александр Севрук (он работал в отделении и учил молодых до своих 80 «с хвостиком»), встречаются в профессии не каждому. Сапроновым действительно повезло.

Никто, кроме нас, или Бойцы невидимого фронта

- Наркоз не дают, его проводят, - поправляет Эдуард Хардин. – Так мы защищаем человека от операционной агрессии.

Хардин 30 лет в профессии. Уверен, что самое главное - в операционной рядом с врачом-реаниматологом должны быть опытные сестры-анестезисты. Любит шутить: «Хирург во время операции может зайти так далеко, насколько это позволят ему анестезисты», «Хирурги – это руки, реаниматологи – голова».

- Клиническую смерть видим нередко, - продолжает Эдуард Анатольевич, - оживляем, случается, и не по одному разу за смену.

Однажды подростки ради смеха окунули в воду и оставили лежать в ледяной жиже человека без определенного места жительства. Была поздняя осень. Замерзшего страдальца увидели сердобольные граждане, вызвали скорую. Привезли в 4-ю. Дежурил Хардин: Эдуард Анатольевич всегда остается за главного в праздники и выходные дни.

Погибающего пациента нельзя было расспросить. Его сердце уже практически не работало.

- Завели «мотор» с помощью дефибриллятора, но не сразу. Пришлось потрудиться, - улыбается Хардин. - Знаете, «разряд, еще разряд» — это ведь не только термины военных, но и реаниматологов.

А был инцидент, о котором написали все СМИ, – у молодого мужчины по непонятным причинам внезапно остановилось сердце. Тогда анестезиологи-реаниматологи 4-й горбольницы его не только спасли, но и сумели заподозрить истинную причину клинической смерти – ботулизм, инфекцию, которую на тот момент не встречали в городе более 20 лет.

Это к тому, что в руки анестезиологов-реаниматологов попадают пациенты с различными диагнозами, и, чтобы помочь им, необходимо знать все о критических состояниях в смежных медицинских специальностях: терапии, хирургии, травматологии, акушерстве и гинекологии, патологии детского возраста, неврологии, инфекционных болезнях, токсикологии и многих других. Уметь провести переливание крови - этим занимаются и реаниматологи.

Даже смешно, когда их просто представляют докторами, которые одним уколом или «маской» отключают сознание больного перед операцией. Вовсе не так: функции анестезиологов-реаниматологов гораздо шире. Они, как ангелы-хранители, – не видны, но постоянно сопровождают пациентов, пока тем очень плохо. При любой патологии или травме. «Бойцы невидимого фронта», знающие, что никто, кроме них, не «заведет» сердце пациента.

- Мы, к сожалению, последний этап, поскольку занимаемся крайне тяжелыми пациентами. Терапией жизнеугрожающих состояний. Самое опасное, когда на небольшую операцию привозят пациента с огромным числом сопутствующих болезней. К примеру, нужно вскрыть нарыв – а у него от гипертонии - до нарушения сердечного ритма. Типичный случай – пожилой возраст, с высоким давлением, часто с диабетом, нарушением сердечного ритма, - объясняет заведующий ОАР Эдуард Хардин. - Поэтому наши специалисты владеют всеми современными технологиями и методиками анестезии. При анализе параметров, которые фиксируются следящей аппаратурой, видим состояние сердечно-сосудистой и дыхательной систем, уровень сознания, выраженный в цифрах, функцию почек, глубину анестезии, концентрацию препаратов в организме. А пациенты интуитивно стараются нас забыть, как приметы критического момента в их жизни.

Улыбка как символ

Эдуард Хардин тоже родом не из Нижнего Тагила, но давно и искренне влюбленный в наш город человек.

Тридцать лет они вместе с супругой – разумеется, тоже доктором (она работает в ГБ №4). Приехали после окончания института в 90-х. Тогда главврач 4-й Горбенко забрал к себе всех лучших студентов.

- Он еще до выпускного заманивал нас, как мог. В том числе - доплатами к стипендии от металлургического комбината, - говорит Хардин. - Распределение в смутный период уже прекратилось. А в Нижнем Тагиле меня ждали вместе с женой и ребенком. Семья наша появилась еще в студенчестве.

Что ж, мы поняли, реаниматологи – люди верные и с повышенной стрессоустойчивостью, что по нынешним временам – редкость. Где берут силы?

- Источники известны, - не стал скрывать Эдуард Хардин. - На первом месте - семья. Затем - любимая работа и непрекращающаяся умственная деятельность: мозгу все время требуется что-то новенькое. На третьем - движение и улыбка как символ оптимизма, как противостояние всему хмурому и злому, вопреки всем обстоятельствам.

Анжела ГОЛУБЧИКОВА.

ФОТО СЕРГЕЯ КАЗАНЦЕВА.